Читайте також
Глава ДТЭК Максим Тимченко: Нам не нужен никакой "Роттердам+" (часть 2)
15.11.2018 13:23
Дмитрий Рясной, ЭП
Начало интервью Глава ДТЭК Максим Тимченко: Нам не нужен никакой "Роттердам+" (часть 1)
О НОВИНСКОМ, ГАЗЕ, ФУКСЕ И СНОВА О РОТТЕРДАМ+
Начало интервью Глава ДТЭК Максим Тимченко: Нам не нужен никакой "Роттердам+" (часть 1)
О НОВИНСКОМ, ГАЗЕ, ФУКСЕ И СНОВА О РОТТЕРДАМ+
— Вадим Новинский говорил, что он не против объединения своего газодобывающего бизнеса с бизнесом Ахметова. Что вы об этом думаете?
— Мы всегда ищем возможности, особенно в том бизнесе, где у нас есть опыт и хорошие результаты. Ничего нельзя исключать, но сегодня это точно не предмет дискуссии. Всегда должны быть приоритеты. Наш приоритет — развитие собственной добычи на месторождениях, которые есть у "Нефтегаздобычи".
— Интересен ли для ДТЭК импорт газа?
— Мы импортировали небольшие объемы, но наращивать эти поставки — не наш приоритет. Для собственных нужд нам достаточно газа, который мы добываем. Основной наш потребитель — "Метинвест". Мы готовимся к тому, чтобы занять активную позицию в трейдинге электроэнергии на новом рынке.
— Вопрос об импорте газа возник не на пустом месте. Цена на газ в Украине растет, соответственно — повышается интерес к этому бизнесу.
— Нет, по газу на 2019 год планов развития трейдинга у нас нет. Вы не задумывались, почему среди ваших коллег не так активно обсуждается рост цен на газ, зато очень активно обсуждается цена на уголь? Принцип роста цен на уголь и газ в Украине одинаковый: и там, и там за основу применяются внешние котировки.
— Разница в том, что газ Украина импортирует, а уголь — почти нет. Когда принимали "Роттердам+", то объясняли это намерением начать импорт. К тому же, это вопрос о сверхприбыли, которую дает "Роттердам+".
— Почему вы уверены, что в добычи угля есть сверхприбыль, а в газе — нет? Я читал интервью Прохоренко из "Укргаздобычи". У него не сверхприбыль?
— Мы же говорим про импорт.
— Вот импорт за 2017 год (показывает файл). Тут же видно, что есть импортный паритет и в угле, и в газе, но обсуждается почему-то только тема угля.
— Чем вы это объясняете?
— Я согласен с тем, что "Роттердам+" был неправильно преподнесен. Еще я понимаю металлургов, которым не хочется повышения тарифа на электроэнергию. Однако цена на газ отражается на населении, а на электроэнергию — нет.
Вы же видите (возвращается к файлу), что при росте цен на уголь тарифы для населения не растут такими темпами, как тарифы на газ. По сравнению с 2014 годом цена на газ выросла в десять раз, а цена на электроэнергию — в 2-2,5 раза.
— То есть против "Роттердама" идет некая информационная кампания?
— Я в этом убежден.
— Кем она финансируется, инициируется?
— Наверное, теми, у кого есть и экономический, и политический интерес.
— Давайте их назовем. Четыре года люди вас мучают.
— Нас никто не мучает. Конечно, мы получаем репутационный удар, мы оказались заложниками. Наверное, коммуникационная кампания регулятора относительно формулы была построена так, что люди засомневались в ее корректности.
— Почему бы вам тогда не опубликовать экономику своих угольных шахт?
— И что?
— Вы снимете вопрос о сверхприбыли.
— А почему нет запроса опубликовать себестоимость газа?
Вообще вопрос о сверхприбыли удивителен. Нам, своевременно вложившим миллиарды, удается выдерживать ценовую конкуренцию с импортным углем, геология и экономика добычи которого гораздо более выгодная, чем в Украине.
Это преподносится в прессе чуть ли не как преступление. Мы же сохранили рабочие места в нашей стране, налоги платим в нашей стране и обслуживаем кредитные обязательства, которые позволили иметь украинский уголь.
— Так себестоимость газа опубликована.
— Мы оказались заложником недоверия общества к власти, к регулятору и регулятора к игрокам. Если мы все вместе начнем разрушать круг этого взаимного недоверия, тогда будет другое отношение потребителей к поднятию тарифов.
Вот еще одна статистика (показывает файл). Это средний счет и доля в среднем счете электроэнергии и газа. Тут видно, что доля электроэнергии в среднем счете была 13% (65 грн), а стала 10% (258 грн).
— За счет чего тогда Андрей Коболев, владеющий куда меньшим ресурсом, в том числе информационным, чем ДТЭК, "сглаживает" цену кратного повышения цен на газ, а ДТЭК, владеющей безграничными возможностями, это не удается? В кампании против вас работают такие талантливые люди?
— Первое: вы слишком преувеличиваете возможности ДТЭК. Второе: не ДТЭК должна объяснять решения регулятора.
— Вы подняли вопрос, почему тема газа обсуждается не так активно, как тема "Роттердам+". Почему же?
— Еще раз: мы не будем подменять собой регулятора с точки зрения разъяснения тех или иных решений. Просто когда спрашивают мою точку зрения по поводу этой формулы, я говорю, что нам не нужен никакой "Роттердам+", нам нужен рынок.
Если же нет рынка, то нужны правила игры по определению справедливой цены. В сегодняшней ситуации импортная альтернатива — это справедливая цена.
— ДТЭК не участвует в открытых корпоративных конфликтах и информационных кампаниях. Это позиция менеджмента ДТЭК или акционера?
— Поверьте, с первого дня этот бизнес строился на цивилизованных, нормальных европейских ценностях и основах.
— Наверное, неправильно говорить, что с первого дня. ДТЭК же была основана Андреем Клюевым.
— Я пришел в ДТЭК, когда ее акционером был господин Ахметов (смеется).
— Какие объекты для приватизации вам интересны?
— Мы бы участвовали в аукционах на газовые лицензии, когда они появятся. Мы чувствуем этот бизнес. Мы в дискуссиях по поводу участия в приватизации облэнерго. Все зависит от того, сохранится ли на рынке сегодняшняя ситуация, или реформы будут идти. В том числе, я говорю о внедрении RAB-тарифов.
— Поглощение частных газодобывающих объектов рассматривается?
— Мы всегда держим эти возможности в голове.
— Почти весь свободный лицензионный потенциал самого производительного региона газа — Полтавской области — оформлен компанией "Ист юроуп петролеум" Павла Фукса. Их площади неразведанные, но они скоро будут продаваться. Интересна ли вам их покупка?
— Мы смотрим на все предложения на рынке. Если эти участки отвечают нашим геологическим интересам, безукоризненны с юридической точки зрения и на них установлена нормальная цена, мы будем покупать.
— Переговоры с Фуксом на этот счет ведутся?
— Я бы не сказал, что с ним идут какие-то интенсивные переговоры.
— А неинтенсивные?
— Я работаю на этом рынке 15 лет, знаю основных игроков и газового, и энергетического рынков, поэтому встретиться и поговорить мы всегда можем.
— Фукс приходил к вам и удачно решил вопрос обеспечения углем своей ТЭЦ "Эсхар". Будете ли вы расширять сотрудничество с ним в газовом секторе?
— Да, мы с ним обсуждали поставки угля, недолго его поставляли, но, по-моему, уже не поставляем. Никаких других деловых отношений между нами нет.
— Когда вы встречались с Ринатом Ахметовым последний раз?
— На прошлой неделе.
— О чем говорили?
— О бизнесе говорили. У нас с ним всегда одна тема (смеется).
— О чем конкретно?
— На прошлой неделе у нас было заседание наблюдательного совета, связанное с утверждением проекта строительства Орловской ветровой электростанции на 100 мегаватт. Я приезжал и рассказывал ему об этом проекте.
Говорили и о проектах солнечной энергетики. Мы хотим инвестировать до 1 млрд евро в "зеленую" генерацию. Обычно инвестиции в эти проекты осуществляются в пропорции 35 к 65: 65% — привлеченный капитал, 35 — акционерный. Это сотни миллионов евро. Естественно, это предмет для обсуждения с акционером.
КОГДА В КИЕВЭНЕРГО МОЖНО БУДЕТ ДОЗВОНИТЬСЯ С ПЕРВОГО РАЗА И ЧТО С МОНОПОЛЬНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ
— В 2015 году АМКУ открыл дело по злоупотреблению монопольным положением ДТЭК в секторе тепловой генерации. Чем все закончилось?
— Из тех предварительных выводов, которые нам направил АМКУ, не следует, что мы являемся монополистом и злоупотребляем своим положением.
Если говорить об обвинениях насчет угольной монополии, то эта ситуация вообще не поддается логике. Более 90% добываемого угля мы продаем нашим же станциям, что по антимонопольному законодательству не включается в долю на рынке.
— Какую долю вы занимаете в секторе тепловой генерации?
— Около 75%.
— Разве это не монополия?
— Две вещи скажу.
Первая — рынок можно искусственно сузить и до, например, Днепропетровской области, в которой у нас будут условные 90%. Это я к тому, что не нужно специально сужать — сегментировать — рынок. У нас речь идет обо всем рынке производства электроэнергии, в том числе независимо от источника производства.
Вторая — в сегодняшней модели рынка ни у одного игрока, даже у "Энергоатома", нет рыночной власти. В том смысле, что никто не может сам себе определить объем производства электроэнергии и ее тариф. Все игроки регулируются государством.
Поэтому и не может быть злоупотребления монопольным положением. Нам Минэнерго определяет объемы производства, а НКРЭ — доходную составляющую.
— Вы говорите, что сегментировать производителей электроэнергии неправильно. Продолжу эту мысль: владеть несколькими объектами тепловой генерации — это владеть не только компаниями и долей на рынке.
Это, например, представительство в Совете энергорынка, где у ДТЭК четыре голоса из десяти. Это свои люди в комитете Верховной Рады по ТЭК.
Под монополией подразумеваются не только 75% сектора тепловой генерации, но и админресурс. Через Совет ОРЭ вы влияете на ГП "Энергорынок", с которым, в свою очередь, часто в связке принимает решение НКРЭ.
— Все это можно сказать, например, о компании Enel из Италии, о компании Engie из Франции. О всех крупных игроках, которые общаются с госорганами и в рамках законных прав и возможностей защищают свои интересы и интересы отрасли. Здесь нет никакого "влияния". Это цивилизованная форма работы бизнеса.
— Возможно, Enel не вызывает такой аллергии, потому что когда у ее потребителя сгорает холодильник, то его владелец получает от поставщика электроэнергии компенсацию? Или если по вине поставщика обрывается поставка электроэнергии, то потребитель получает скидку.
— Знаете, сколько платит потребитель в Италии за электроэнергию? Львиная доля в этом тарифе — это инвестиции в сети.
— То есть чтобы украинский потребитель почувствовал заботу о себе, нужно вырасти до итальянского тарифа?
— Совершенно неверно. Чтобы он почувствовал заботу о себе, нужно показать пример успеха реформ в том, что сейчас делается с розничным рынком. Это касается и работы с потребителем (как с людьми разговаривают, как быстро им отвечают, как быстро решают их проблемы), и регуляторного режима.
— Разве нужно что-то сильно менять, в том числе резко повышать тариф, чтобы можно было элементарно дозвониться до "Киевэнерго"?
— Нет, категорически нет.
— Почему люди не могут годами изменить свое отношение к "Киевэнерго"? Можно же на примере этой компании дать возможность потребителю почувствовать обратную связь без сумасшедших капиталовложений?
— Я с этим полностью согласен. Наверное, мы не так хорошо рассказываем о динамике, которая идет в "Киевских электрических сетях" (правопреемник "Киевэнерго". — ЭП). У нас, по-моему, уже более 50% потребителей пользуются интернетом при оплате услуг и коммуникациях с этой компанией.
Мы меняемся, но чтобы поменять менталитет энергосбыта и менталитет оказания услуги, нужны время и деньги. Главное здесь не деньги, а время и люди, которые будут этим заниматься. Сейчас в нашей компании это одна из ключевых вещей.
— В каком году в "Киевэнерго" можно будет дозвониться с первого раза?
— Давайте так: я возьму на себя обязательство в 2019 году снизить время дозвона с пяти до трех минут.
— Так у вас же сейчас так.
— К сожалению, пока нет, но хорошо, пусть будет три минуты. Теперь, поверьте, эти три минуты у нас будут во всех кабинетах висеть.
Розкажіть про це:
Керівник напрямку декарбонізації РГК Гоцик: Виробництво біометану залишається привабливим навіть під час війни (інтерв'ю)
Інтерв'ю Енергореформі керівника напрямку декарбонізації Регіональної газової компанії Ігоря Гоцика.
Глава Міненерго Галущенко: Проєкти відновлення та інвестування в Україну мають готуватися уже сьогодні (інтерв'ю)
Ексклюзивне інтерв’ю міністра енергетики України Германа Галущенка агентству "Інтерфакс-Україна" (публікується на партнерських засадах).
Глава ДТЕК ВДЕ Селищев: Майбутнє зеленої енергетики України залежить від діалогу держави з інвесторами (інтерв'ю EUreporter)
Інтерв'ю гендиректора ДТЕК ВДЕ Олександра Селищева EUreporter
