Минэнергоугля 1 сентября повысило цену на уголь, добываемый на государственных шахтах. Глава Независимого профсоюза горняков, председатель Конфедерации свободных профсоюзов Украины Михаил Волынец интервью «Энергореформе» рассказал, как это отразится на отрасли, нужен ли импорт угля из Пенсильвании и какие запасы следует накопить к зиме.

– Чем вызвано повышение цены на украинский уголь?

Цену на уголь уже давно необходимо было поднимать. В 2015 г. правительство в одностороннем порядке перекратило финансировать угольную отрасль, лишило ее господдержки. При этом цена угля не была сбалансирована, он покупался за рубежом по 100 долларов за тонну и больше. Курс доллара в это время очень серьезно плавал, доходя до 28 грн, поэтому цена импортного угля превышала 3 тыс грн за тонну. В то же время, украинский уголь забирали по 830-850 грн за тонну, причем, вовремя не рассчитывались.

Но все понимали, что таким образом угольная промышленность в конце концов будет уничтожена. Поэтому цену постепенно поднимали – сначала до 1100, потом до 1240, 1370, 1700 грн за тонну. Перед нынешним повышением цена составляла 2000 грн за тонну, сейчас подняли на 10%, тоесть цена достигла 2200 грн за тонну.

В то же время, из Пенсильвании, уголь завозят по 113 долларов за тонну с доставкой в порт, а доставка потребителю увеличивает эту цену еще на 15 долларов – до около 130 долларов. Таким образом, разница цен с отечественным углем составляет 1000-1100 грн за тонну.

Закупая уголь за рубежом, Украина платит зарплату американским рабочим, отчисляет налоги и создает рабочие места в другой стране, т.е. выполняет программу Трампа, который, еще будучи кандидатом в президенты США, заявил, что увеличит количество рабочих мест в США на миллион.

Импорт угля связан с рядом логистических сложностей. У нас нет глубоководных площадок в портах, предназначенных для загрузки угля. Имеющиеся площадки предназначены для отгрузки зерна, металла, руды.

С украинским углем подобных проблем нет. Рядом со многими нашими шахтами расположены обогатительные фабрики и теплоэлектростанции. Например, Кураховская, Углегорская, Криворожская, Приднепровская ТЭС построены рядом с Павлоградом. Бурштынская и Добротворская ТЭС – рядом с шахтами Львовского угольного бассейна, там же построена Червоноградская обогатительная фабрика.

Кроме того, цены на уголь на мировых рынках колеблются, как и на другое сырье. Цены на руду продолжат существенно подниматься в ближайшие месяцы. И цена на уголь тоже растет.

– Вы считаете, что Украине следует наращивать собственную добычу?

У нас в стране запасов угля хватит на 400 лет, есть шахты, шахтеры, инфраструктура, научно-исследовательская база, машиностроительные заводы. В пяти областях есть города, построенные для проживания шахтеров, там вся инфраструктура рассчитана для этого. Все это надо сохранять. Понятно, что со временем мы сможем найти другие, альтернативные источники энергии, но пока замены углю нет, и в ближайшие годы не будет.

Но сейчас говорят о сворачивании угольной промышленности. Я как-то по телевидению смотрел выступление человека, получающего финансирование от Великобритании, который заявлял, что угольные шахты Украины нужно немедленно закрыть, на их территории выращивать биомассу и из нее производить электроэнергию. То есть человек настолько далек от темы, что не понимает, что шахта, ее выработки, находятся под землей, а на поверхности – террикон, ствол, промышленная площадка и подсобные помещения. Где тут выращивать биомассу? Это бредовые идеи совершенно некомпетентных людей, которые осваивают иностранные гранты.

Угольную промышленность необходимо сохранять. Но, чтобы удержать ее на плаву, цену на отечественный уголь все равно приходится упорядочивать, или нужно выделять деньги на поддержку отрасли.

Ведь цена реализации угля не покрывает затраты на его добычу. В марте затраты на добычу одной тонны угля на государственных шахтах составляли 3163 грн. На конец августа эта цифра упала до 2978 грн. Но это все равно больше, чем цена угля даже после повышения.

У нас цена на газ соответствует мировым ценам и даже выше, чем в Европе, хотя мы добываем порядка 20 млрд куб м. И цена на электроэнергию выше, чем в Европе, поэтому и цены на уголь необходимо сбалансировать.

– Есть ли риск того, что это повышение отразится на отпускной цене электроэнергии для населения?

Я внимательно изучал этот вопрос, обращался в министерство, говорил со специалистами. Последнее повышение цены на электроэнергию для населения было в марте, и пока повышения не предвидится, тем более, что доля тепловой генерации сейчас составляет 22-24% общей выработки в стране. Основную нагрузку сейчас взяла на себя атомная генерация, доля которой выросла до около 60%.

– В какой степени нынешнее повышение улучшит состояние угольной отрасли?

Поднятие цены на 10% при отсутствии серьезных объемов добычи на государственных шахтах – это полумера. Конечно, государству будет легче, потому что не придется выделять деньги из бюджета.

– Вы критически относитесь к идее реструктуризации отрасли, которая предполагает закрытие шахт и переобучение шахтеров. Но ведь так делают во многих странах...

Во всем мире шахтеры – очень консервативный народ. Они прекрасно работают под землей, но переобучить их трудно. Я изучал опыт реструктуризации шахт в Германии. Там правительство выделило шахтерам огромную сумму денег, дав им возможность досрочно уйти на пенсию, или даже уйти по инвалидности (при ее отсутствии).

– Может ли такой опыт заимствовать Украина?

У нас, если выделяются деньги на реструктуризацию, то рабочие места не создаются, деньги разворовываются, а то, что не успевают разворовать, правительство перебрасывает на выплату зарплаты шахтерам государственных шахт. Не лучше ли сбалансировать цену и поддержать таким образом отрасль? Сейчас к этому пришли, но с большим опозданием. В результате шахты уже в полуразграбленном состоянии. Конечно, даже такое запоздалое решение поможет немного поддержать отрасль. Сейчас уже в правительстве предлагают выделить кредит на один миллиард гривен под госгарантии на оснащение новых лав – через месяц нужен уголь. Но это невозможно – надо сначала сделать проекты, проходку подготовить, заказать оборудование на машиностроительных заводах. В Минэнергоугля понимают, что нельзя дать уголь через месяц после получения денег – есть технологический процесс. В правительстве обсуждается это, но, в конце концов, опять купят уголь за рубежом по высоким ценам.

– Что еще можно было бы сделать, чтобы более эффективно поддержать угольную отрасль?

Безусловно, это не последнее повышение цены угля. Но еще важнее вернуть и удержать специалистов, для чего надо решить проблему задолженности по зарплате, которая сейчас стремительно растет. На конец августа она составила 308 млн грн, а сейчас выросла еще на 420 млн грн, т.е. составила уже 728 млн грн. При нынешних низких ценах доходы от реализации не покрывают даже зарплату шахтеров. А надо еще платить налоги, отчислять в фонд социального страхования, покупать оборудование.

– Получается, ситуация сейчас примерно такая же, как и в предыдущие годы, когда в Киеве проходили акции шахтеров?

Тогда еще был запас по оборудованию, потому что в предшествующие годы выделяли огромные деньги господдержки. Теперь этого запаса нет.

На самом деле те зимы мы пережили благодаря тому, что ДТЭК наращивала добычу, что она делает и сейчас. В Павлограде ДТЭК добывает 55 тыс тонн в сутки на 10 шахтах, а 33 государственные шахты добывают 14 тыс тонн в сутки. Поэтому наращивание добычи ДТЭК, скажем так, спасало нас три зимы.

– Как мы пройдем зиму с этими запасами, с тем, что у нас добывается и закупается за границей?

Сейчас запасы угля на складах ТЭС составляют чуть больше 3 млн тонн. В советские времена с запасами 3 млн можно было выживать. В условиях войны и нестабильности надо иметь больший запас. Нужно, по крайней мере, 4 млн тонн. Сейчас суточная добыча может составлять 80-85 тыс тонн, а потреблять можем и 120 тыс тонн в сутки. То есть склад будет «подметаться».

Кроме того, надо понимать, что в этих трех миллионах тонн нынешнего запаса есть приписки. На складах уголь навален в такие горы, и то, что в подошве – там уже пустая порода, если это газовый уголь, не антрацит. А в жаркую пору, а лето было жаркое, уголь просто окислялся, «горел», дымился, его качество ухудшалось, сернистость и зольность увеличивалась.