Светлана Долинчук, Mind

Борьба Украины против газопровода «Северный поток – 2»стала наглядной иллюстрацией противостояния во  внутренней политике и уязвимости гибридного политического режима в стране.  Именно «гибридность» формы правления снижает не только привлекательность сотрудничества с  НАК «Нафтогаз Украины» для западных компаний, но и конкурентоспособность отечественного газового транзита.

На этой неделе организация Freedom House  опубликовала новый доклад, в котором ежегодно оценивает уровень демократии в странах Центральной и Восточной Европы, Балкан и Евразии. В этом рейтинге оценки Украины снизились – впервые после революции 2013–2014 годов. А политический режим в стране, как и в предыдущие годы, признан гибридным, а не полноценной демократией. Среди причин падения позиций Украины в рейтинге авторы доклада назвали «замедление прогресса в реформах… и в борьбе с коррупцией».

Что такое «гибридный политический режим»? Он отличается высоким уровнем нестабильности, а системе государственного управления стран с такими режимами свойственно сочетание как демократических, так и автократических практик.

Гибридные режимы имитируют прогрессивные реформы и демократию, но демократией не являются. Для поддержки своей легитимности они внедряют некоторые демократические процедуры (выборы, многопартийность, свобода слова, состязательный суд), но эти процедуры остаются под контролем правящих элит. Власти в таких странах ради сохранения своего положения склонны приспосабливаться к общественным запросам, но с помощью информационных манипуляций формируют картину мира, которая поддерживает их status quo.

Как это пересекается с «газовой» стратегией Украины? Новость от Freedom House  на первый взгляд никак не связана с последней волной активности украинских политиков и «Нафтогаза Украины» против строительства газопровода «Северный поток – 2», который может лишить страну доходов от транзита российского газа. Но понимание того, что представляет собой гибридный политический режим, позволяет разобраться в «трудностях перевода» официальной риторики президента Петра Порошенко и «Нафтогаза» на фоне новых антироссийских санкций, введенных Вашингтоном 6 апреля, а также визита главы государства в Германию 10 апреля, где он  обсуждал с канцлером Ангелой Меркель перспективы использования украинской ГТС.

Накануне поездки в Берлин Петр Порошенко в интервью Handelsblatt, главной газете немецкого бизнеса, назвал «Северный поток – 2» «опасным политическим проектом, который финансирует Россия» и «политической взяткой за лояльность к России». Ангела Меркель на совместном брифинге с украинским президентом пообещала, что Украина сохранит статус транзитера российского газа. Но ее слова не отменяют того факта, что Германия уже выдала все необходимые разрешения для строительства «Северного потока – 2», проигнорировав критику Вашингтона. Вчера стало известно, что  такие же разрешения были выданы для газпромовского проекта еще одной страной из состава ЕС – Финляндией. А Дания объявила о поддержке «Северного потока – 2», но под гарантию транзита российского газа через Украину.

Как на «Северный поток – 2» реагируют в «Нафтогазе»? В отличие от глав крупнейших нефтегазовых компаний ЕС, которые публично не вмешиваются в разборки на высшем политическом уровне, но реализуют межгосударственные договоренности руководства своих стран, глава «Нафтогаза» Андрей Коболев в интервью Deutsche Welle сделал несколько громких политических заявлений, которые выходят за рамки его традиционных полномочий наемного топ-менеджера государственного холдинга.

Проект «Северный поток – 2» он назвал «троянским конем для ЕС» и предсказал, что строительство газопровода приведет к «расколу ЕС». Также глава НАК описал наиболее возможный, по его мнению,  сценарий того, как президент России Владимир Путин будет применять тактику «разделяй и властвуй». «Господин Путин позвонит в Польшу и скажет: «Хотите получать дешевый газ, как получает Германия? Если вы хотите получить такое же конкурентное преимущество, давайте заодно обсудим и другие вопросы». Потом он позвонит в Словакию, в Венгрию и другие страны Центральной и Восточной Европы. Так он и добьется раскола», – рассуждал Андрей Коболев.

А есть ли альтернативные варианты? Украина, как и «Нафтогаз», не выступает самостоятельным субъектом на международной арене, а является объектом договоренностей более влиятельных игроков – США и России. Потому агрессивную кампанию против «Северного потока – 2» страна развернула в унисон последним заявлениям из Белого дома, когда были ужесточены антироссийские санкции, а в списке «пострадавших» оказался глава «Газпрома» Алексей Миллер.

В разгорающейся внутриполитической борьбе, которая все больше поглощает руководство «Нафтогаза», стала очевидной неэффективность НАКа в повышении конкурентоспособности украинского трубопроводного бизнеса. Занятый в большей степени доказательством собственной политической значимости, топ-менеджмент госхолдинга демонстрировал постоянное участие в переговорах с европейскими бюрократами, конкурируя за их благосклонность с Кабмином. Однако прилагал гораздо меньше усилий для переговоров об украинском транзите на своем – корпоративном – уровне с руководителями тех компаний, которые выступили партнерами «Газпрома» по «Северному потоку – 2».  Имеются в виду немецкие Uniper и Wintershall, французская Engie, австрийская OMV и голландско-британская Royal Dutch Shell. Во всяком случае, официальный сайт «Нафтогаза» о каких-либо успехах на этом фронте не сообщал.

Не найти сообщений о переговорах с «Нафтогазом» и на официальных сайтах европейских компаний, которые согласны на совместный бизнес с «Газпромом» по «Северному потоку – 2», даже если он сопряжен с большим политическим риском. А в упомянутом интервью DW Андрей Коболев ограничился обобщенной формулировкой о том, что «Нафтогаз» «упорно работает над тем, чтобы объяснить нашим европейским партнерам, почему этот проект противоречит интересам Европы». Кто эти «европейские партнеры», он не конкретизировал.

Это может свидетельствовать о том, что украинская власть, зависимая от настроений Вашингтона и Брюсселя, в борьбе против «Северного потока – 2» изначально не верила в свой успех,  но создавала информационный шум.  «Нафтогаз» разработал «план Б» на тот случай, если «Газпром», после ввода в эксплуатацию «Северного потока – 2», реализует сценарий нулевого или минимального транзита. Согласно этому плану, магистральные газопроводы должны быть оптимизированы под внутренние поставки, а консервации/выводу из эксплуатации подлежит 47 компрессорных станций.

Что на самом деле настораживает ЕС? Устрашающие и метафоричные прогнозы главы «Нафтогаза» отвлекают внимание общественности от реальной проблемы Украины, которая наиболее негативно отражается на перспективах украинского транзита и снижает доверие европейских партнеров – это внутриполитическая борьба за власть, превращающая страну в непредсказуемого игрока на газовом рынке. Конфликт между правительством и «Нафтогазом» по поводу реформы госхолдинга и контроля над его финансовыми потоками – частное проявление глобального политического противостояния, которое набирает обороты с приближением парламентских и президентских выборов, запланированных в Украине на следующий год.

Проблема с транзитом заключена не столько в рисках отбора российского газа, сколько в отсутствии у европейского бизнеса представлений о том, кто является основным переговорщиком. И соответственно  – гарантирует стабильные условия газового транзита в случае, если европейские покупатели газа из РФ сделают ставку на поддержку Украины и возьмут на себя риски транспортировки через украинскую территорию ресурса, закупленного у «Газпрома». Это произойдет, когда точка закупки российского газа будет перенесена с западной на восточную границу Украины, как того требуют нормы национального законодательства по реформе газового рынка.

Из-за тлеющего конфликта Кабмина с «Нафтогазом» остаются неясными перспективы создания независимого от НАК оператора ГТС с участием западного инвестора. У сторон противоречивые представления об организационной модели будущей компании, которая должна управлять магистральными газопроводами и доходами от транзита, которые могут достигать $3,5 млрд.

А что привлекает Европу в украинской ГТС? В Брюсселе всегда акцентировали на своей заинтересованности в том, чтобы сохранить маршрут транзита российского газа через Украину, даже если «Газпром» проложит новые газопроводы. Украинская ГТС нужна странам ЕС не только потому, что способна обеспечить стабильные поставки в период сезонных холодов, когда спрос на топливо резко растет. Либерализация европейского газового рынка по требованиям Третьего энергопакета предусматривает также обязательную диверсификацию маршрутов поставок газа для гарантий энергобезопасности – не более 30% с одного направления.

Это значит, что весь допустимый объем закупок газа у «Газпрома» должен поступать на европейский рынок из разных газопроводов и с территорий разных стран. И именно по этой причине снижение транзита российского газа через Украину становится весьма вероятным сценарием, если «Газпром» станет меньше торговать с Европой. Но также в Еврокомиссии прогнозируют, что именно трубопроводный российский газ останется наиболее приемлемым по цене. Поэтому у Украины есть возможность побороться за максимально возможные объемы транспортировки, предложив европейскому бизнесу конкурентоспособные условия, гарантии безопасности транзита и стабильное партнерство.

Имеет смысл, чтобы именно это стало основным приоритетом энергополитики Кабмина совместно с «Нафтогазом», которому отведены функции практической реализации задач, определенных правительством. Но гибридному политическому режиму, к которому Украину относит не только классификация Freedom House,  но и авторы проекта Polity IV из американского Центра по изучению устойчивого мира (здесь используется альтернативный термин «открытая анократия») такое консолидированное, устойчивое и эффективное взаимодействие власти ради процветания всего государства и его граждан, как правило, несвойственно.

Проявит ли Запад «политическую волю»? От сравнительно дешевого российского газа зависит благополучие многих стран ЕС, которые выступают союзниками США. Поэтому в ближайшей перспективе вряд ли стоит ожидать секторальных санкций на газовом рынке со стороны как США, так и Евросоюза. Хотя позиции РФ на европейском газовом рынке раздражают Вашингтон, американский сжиженный газ не выдерживает ценовой конкуренции в Европе, и его поставки ограничены.

С точки зрения только ценовой конкуренции российский трубопроводный  газ является наиболее привлекательным для Евросоюза. Но приоритеты энергобезопасности заставляют страны ЕС сокращать закупки у «Газпрома», чтобы его доля на общем рынке не превышала 30%. Однако по итогам 2017 года всплыл любопытный факт: по данным BP Energy Outlook, Евросоюз импортировал треть российского газа и более 40% российской нефти, несмотря на напряженные отношения с Кремлем. Однако Брюссель такая рискованная зависимость от российской нефти не раздражает. Это связано с тем, что существует глобальный нефтяной рынок, который позволяет легко компенсировать дефицит ресурса, если он возникнет из-за сбоя в поставках из РФ.

Сейчас благодаря распространению поставок сжиженного газа, в том числе при активном участии США, формируется глобальный газовый рынок, аналогичный нефтяному. Страны ЕС строят регазификационные терминалы и интерконнекторы, чтобы объединить ГТС отдельных стран в общеевропейскую систему. И поскольку Евросоюз благодаря СПГ может повышать энергобезопасность, то в перспективе это позволит Брюсселю спокойнее относиться к закупкам российского газа по трубопроводам, как сейчас в случае с российской нефтью. Поэтому прогноз BP Energy Outlook не исключает возможности дальнейшего роста поставок российского газа в ЕС до 50% рыночных объемов.

Как состыковать экономику с политикой? Неопределенность и расплывчатость украинской государственной политики вряд ли способствует доверию инвесторов.  Поэтому международные нефтегазовые корпорации из стран с устойчивой демократией не спешат к сотрудничеству с «гибридной» Украиной. Зато они с большим энтузиазмом развивают партнерство с диктаторскими режимами, вкладывая многомиллиардные инвестиции в разработку их недр. Это можно объяснить тем, что с диктатором, который консолидировал власть в одних руках и способен стабильно удерживать ее долгие годы, гораздо проще договориться и получить долгосрочные гарантии для капиталовложений.

Не добавляет бонусов украинской власти и тот факт, что, обвиняя страны ЕС в развитии сотрудничества с Кремлем, сама Украина в 2017 году стала наращивать взаимную торговлю с Россией – страной, которую Верховная Рада признала агрессором после политического конфликта, разгоревшегося из-за аннексии Крыма и вооруженного противостояния на Донбассе.

Это лишний раз подтверждает тот факт, что экономики разных стран остаются взаимозависимыми, вопреки межгосударственным политическим противоречиям. А в войнах и агрессивных противостояниях заинтересованы национальные элиты, стремящиеся удержать власть, но не бизнес, вовлеченный в глобальную торговлю.